Куготов Лель Тембулатович.

Очерки о народных учителя СССР. 

Первому всегда трудно. 

Начинался новый учебный год. Пятый по счету в учительской жизни Леля Куготова. Лель встречал его в родной школе. Здесь ему был знаком каждый уголок. Не было половицы, по которой ни ступала бы его нога.

Лель шел по широкому, прохладному коридору. Останавливался у классных дверей, прислушивался. Он узнавал голоса своих бывших учителей и вспоминал с удовольствием, как хвалил его за сообразительность математик, как любила послушать его чтение пожилая учительница литературы. Теперь Лель сам учитель. И у него есть любимые ученики, умные, трудолюбивые ребята. В любой вуз поступят. Но, к сожалению, такие далеко не все. И не их в том вина...

Поскрипывают под ногами старые половицы. Лель прохаживается по коридору. Вслушивается, как живет, дышит школа. И к биению собственного сердца прислушивается Лель.

В третий раз останавливается Лель возле директорского кабинета, а войти не решается. Все обдумано и взвешено. Но где-то в глубине сознания копошится червоточина сомнения. Ее нужно прогнать, уничтожить. Лель, неужели ты сомневаешься в себе? Иди же, иди!.. Лель, наконец, переступает порог кабинета.

Мухаб Алиевич Камбиев как будто ждал Леля. Молодой учитель скромен и застенчив, а сегодня вдобавок и волнуется. Директор ободряет его дружеской улыбкой старшего, все понимающего человека. Он усаживает Леля на старенький диванчик и сам присаживается рядом, показывая своей неторопливостью, что готов слушать гостя хоть целый день. Но Лель говорит не более трех минут и замолкает. Озадаченно молчит и Мухаб Алиевич...      

— Послушай, Лель, ведь ты человек с высшим образованием, специалист по родному языку.

— Да. Но я поступлю на факультет филологический, я буду знать русский в совершенстве.

— Ты не хочешь преподавать родной язык?

— Почему же?

— Значит, ты будешь вести начальный класс, родной язык в пятых-седьмых и еще учиться заочно?

— Да.                                                                 

— Но ты никогда не работал в начальной школе. Ты не знаешь особенностей работы с малышами.

— Я восполню этот пробел самостоятельно и с вашей помощью.

— Хорошо, Лель... Хорошо... Я посоветуюсь с заведующим районо, с нашим активом. Ты и сам понимаешь, что мы не можем взяться за новое дело необдуманно.

Камбиев посмотрел на Леля. Опустил Лель голову с пышной шапкой смоляных волос. Загрустил Лель. Словно нет за окном яркого солнца и брызжущей всеми красками золотой осени.

Рассмеялся Камбиев, обнял Леля.

— Перестань хмуриться. С твоим задором горы можно свернуть. Ты молод, а это главное. Я верю в тебя. Все будет отлично!

Ждать пришлось недолго. Камбиев вызвал Леля в кабинет и произнес торжественно и многозначительно:

— Принимай, Лель Тембулатович, первый класс. Учительница уезжает. Начинай творить. Вот тебе моя рука! — Камбиев не заметил, как перешел на привычный дружеский тон и протянул Лелю руку.

Это было осенью 1960 года.

Когда альпинисты поднимаются в горы, первым идет самый опытный, самый умелый. Первому всегда труднее. Ему, первому, преграждает дорогу обвал. Первого подстерегает пропасть.

Лелю тоже было трудно. Но отступать было некуда. За ним шли другие, повторяя его первые, не всегда уверенные шаги. Лель, впрочем, и не думал отступать. Он упорно карабкался к той вершине, которая называется педагогическим мастерством. Лель перечитал методички, посещал уроки учителей. По крупицам отбирал лучшее, обладая природным педагогическим даром, Лель не хотел жить только чужим умом. Он создавал и свое. Правда, это не бы ли еще система, она лишь намечалась тонкими штрихами.

Прежде всего больше говорить с детьми по-русски. Говорить на всех уроках, после уроков, на переменах, на экскурсиях – везде, где только возможно, Настойчиво заниматься словарной работой. На каждом уроке больше наглядности, это испытанный методический прием. Какое счастье, что он умеет рисовать! Готовые пособия не предусмотрены на все случаи жизни, но есть бумага, тушь, цветные карандаши, сиди рисуй себе хоть до рассвета. Мать подходит к двери комнаты, повздыхает— и все. На то она и мать, чтобы болело сердце за сына. Зато завтра Лель принесет в класс стопку рисунков. И уж он сумеет их использовать до конца.

Взять хотя вот этот. Мальчик с портфелем. Кажется просто. Но можно задать десятки вопросов по этому рисунку (Кто на картинке? Куда мальчик идет? Какой он?..). Можно поработать над предлогами (мальчик идет в школу, из школы, в руках у него портфель...). Можно пронаблюдать изменения слов (мальчик, мальчики...). Итак, развитие речи, наглядность, и... обыкновенная классная доска. Да, вскоре она пришла на помощь молодому учителю, стала его верной союзницей. Пришла она из Липецка, где учителя-новаторы сделали ее настоящим другом.

Так и в кабардинском селении Каменномостском вырастал мастер, складывалось новое в обучении детей. Сначала мало кто знал о Куготове. Но вот он перевел своих ребятишек в третий класс. И тогда о нем заговорили. Негромко, сдержанно. Мол, как бы не перехвалить, не переоценить. Были и осторожные люди, для которых незыблем принцип «поживем — увидим».

Куготов перевел детей без потерь в четвертый, затем в пятый. Сам он к тому времени вступил в ряды КПСС и перешел на предпоследний курс филологического факультета.

Лель идет к Мухабу Алиевичу Камбиеву и делится с ним новыми планами:

—  Я продолжу обучение своих детей в пятом классе. Докажу, что и в старших классах дети-кабардинцы будут владеть русским языком не хуже русских.

—  Понятно, Лель. Ты выпустил четвертый класс, теперь берешь пятый. Ты продолжаешь свой эксперимент. Я знаю, чего тебе стоил успех. Но в педагогике лишь многолетний опыт считается убедительным.

— Снова первый класс?

—  Разумеется,

— Я подумаю,

— Думай, Лель… Думай...

На августовских совещаниях о Куготове говорили в полный голос: знания его учеников основательны, уроки превосходны. Опыт Куготова может быть с успехом использован не только в национальной, но и в русской школе.

Куготову было присвоено звание заслуженного учителя Кабардино-Балкарской АССР.

Вскоре учителя Кабардино-Балкарии узнали о новой «дерзости» Леля. Мало того, что он взял русский в пятом классе. Пусть так, он ведет его с первого. Но Лель, представьте себе, принял в свои руки первачков. И с какой целью?

— К концу второго года обучения мои ребята будут хорошо владеть русской речью, грамотно писать и пройдут в основном программу третьего класса,— так заявил Лель Тембулатович Куготов.

В Каменномостское хлынули желающие познакомиться с Лелем и его учениками, желающие перенять опыт. Селение Каменномостское сделалось чем-то вроде маленького Липецка в горах.

Первая наша поездка в Каменномостское оказалась неудачной. Погода была скверная: туман, дождь. Даже на дорогу не хотелось смотреть. Однако самое большое разочарование ожидало нас в школе. Нам сказали, что Леля нет. Он уехал в Урожайное к Барагунову. Научный сотрудник Академии педагогических наук Барагунов ведет экспериментальный класс. Успехи у него тоже очень хорошие. Хотя методические приемы у Куготова и Барагунова различные, они часто встречаются.

В школе не оказалось ни директора, ни завуча. Учителя, находившиеся в учительской, взялись хоть чем-нибудь помочь нам. Показали классные журналы, познакомили с методическим уголком, а главное — рассказали о Леле, пополнили наши сведения о нем.

— Так работать, как Лель, не всякий сможет. У него сейчас второй класс, уроки в шестом, классное руководство. Он же завуч по начальным классам, и как и все мы, агитатор и лектор.

— Да, действительно…

— Лель, правда, не ведет во втором классе пения, рисования и физкультуры. Так что немножко его разгрузили. А вообще-то Лель не жалеет себя. С утра до позднего вечера в школе. То дополнительно с ребятами занимается, то читательскую конференцию готовит, то пионерский сбор. А планы поурочные! Вот, посмотрите.

В наших руках оказалась толстая общая тетрадь. Планы уроков в шестом классе. Наудачу открыли последние страницы. Русский язык. Тема «Простые и сложные союзы. Отличие союзов чтобы и зато от местоимений». Аккуратным почерком, подробнейшим образом на четырех страницах описан весь урок. И такими были все планы. Взять хотя бы план по литературному чтению в теме «Описание». Зафиксирован каждый вопрос к учащимся. Переписаны все отрывки из произведений Гоголя, Лермонтова и Тургенева, которые будут приведены в качестве художественных описаний. Даже по этим старательным страницам можно судить об учителе, о его подвижническом труде.

Словно прочитав наши мысли, учителя поведали нам, что написать планы для Леля еще далеко не все. Содержание планов: упражнения, слова, некоторые вопросы, примеры, задачи — он переносит на большие доски, которые использует на уроке. Иногда за вечер Лель заполняет до шести досок.

В методическом уголке наше внимание привлекли материалы, связанные с обследованием Каменномостской школы министерством просвещения Кабардино-Балкарской АССР. В частности, говорилось здесь следующее:

«Опыт работы Л. Т. Куготова вышел за пределы школы и района. Десятки учителей республики, используя метод Куготова, добиваются хороших результатов. В практике Л. Т. Куготова ценно то, что с пользой расходуется каждая минута урока. Ведется напряженная работа над серией заранее подготовленных на доске упражнений. Учащиеся 2А класса практически знают русский язык в такой степени, что на уроках учителю редко приходится прибегать к помощи родного языка, Дети получают сведения, не предусмотренные программой. Во втором классе знакомятся с морфологией, разбираются в согласовании и управлении, знают, что такое антонимы и синонимы... ».

Суховатые строки инспекторского акта. Но они звучат как легенда. Двадцать четыре «пятерки» и «четверки» из двадцати пяти! И это в классе, где нет ни одного русского ученика. Несколько лет назад такой результат восприняли бы как шутку. Никто бы не поверил этому всерьез. Разумеется, Каменномостское не какое-нибудь глухое село, в котором не услышишь русского слова. По одну сторону села — Пятигорск, по другую — Нальчик. И с тем и с другим городом село отлично связано. Но многие ли школы могут похвастаться такими успехами?

Так думали мы, покидая Каменномостское с твердым желанием еще раз побывать здесь. Еще глубже вникнуть в педагогическую лабораторию Леля. Мы не знали тогда, что впереди нас ожидают вещи еще более удивительные… 

И вот мы снова въезжаем в Каменномостское. Обычное кабардинское село. Кое-где высятся постройки современного типа — коттеджи с балконами и застекленными верандами. Большинство домов, хотя и не новы, аккуратны и добротны. Всюду невысокие ограды из плоского камня. Они-то и придают селению своеобразный горский облик. Такая же ограда окружает школу, большое одноэтажное здание со множеством пристроек.

Скоро подобные школы станут редкостью в Кабардино-Балкарии. Повсеместно встают двух- и трехэтажные красавицы со всеми удобствами. Впоследствии мы узнали, что новая школа будет построена и здесь.

Нас встречает директор школы Камбиев и завуч Мирзаканов...

Звонок! Спешим в класс. Там уже поставлены стулья. Детишки держатся отнюдь не робко. Украдкой рассматривают нас. Этакие озорные черные глазенки. А темноволосые не все. Выделяется несколько белокурых головок.

Доска уже вся исписана. Мы знаем, что это сделано Лелем заранее. Может быть, вчера вечером. А вот он и сам — Лель Куготов. Быстро входит в класс. Мимолетный и вместе с тем зоркий взгляд обегает каждого ученика.

— Здравствуйте! Садитесь. Сегодня будем читать стихи о весне. Послушайте.

Лель раскрывает сборник Некрасова.               

Идет-гудет Зеленый Шум,

Зеленый Шум, весенний шум!..

Отлично читает Лель! Отточенная дикция, хорошо поставленный голос. Интересно, читал бы он так же со сцены или перед микрофоном? Во всяком случае, в классе он держится с профессиональной выдержкой и достоинством, очень просто, свободно, как-то красиво. И сам он, выше среднего роста, сухощавый, с резкими чертами мужественного лица, очень красив. Не верится, что этот человек совсем по-иному проявляет свой характер вне класса, в иной обстановке.

За учителем читают ученики. Наизусть. «Веснянку» — народную песню,  «Весну» Плещеева, «Жаворонка» Жуковского, «Весну» Исаковского и еще стихотворения четыре. Учитель придирчиво следит за интонацией. Исправляет сам, просит исправить учеников.

Затем следует игра, в основу которой опять-таки положено выразительное чтение, но на этот раз отрывков прозы. Один ученик читает, а все отгадывают, откуда взят отрывок. Потом отрывки и загадки читает сам Лель. Энтузиазму ребят нет предела. Наиболее отличившихся он хвалит. И тогда в нашу сторону обращается задорное счастливое личико. Посмотрите, мол, какой я молодец!

Приходит черед и знаменитой наглядности Куготова, о которой мы уже наслышаны. Он показывает иллюстрации собственного изготовления и тотчас получает ответы— точные названия произведений:

— «Журка».

— «Малыш и Жучка».

— «Счастливый день».

— Рассказ «Лебедь, рак и щука».

Лель укоризненно качает головой. И сразу же вздымается лес рук.

— Исправь, Султан.

— Это не рассказ, а басня Ивана Андреевича Крылова!

— Молодец!

И в нашу сторону следует очередной взгляд счастливого малыша...

В напряженной, но интересной и ненадоедливой работе прошел урок чтения. На арифметике было две доски, убористо исписанные примерами и задачами. Лишь небольшая часть с краю оставалась чистой.

Нет возможности передать ход урока во всех деталях. Достаточно сказать, что за урок было решено четыре примера на нахождение остатка, четыре примера на умножение от десяти до ста, три сложных примера на все действия, два примера со скобками, пять примеров на нахождение части от дроби. Решено три задачи на вычисление периметра. В общей сложности за урок решено двадцать два примера и десять задач!

На уроке не было ненужных повторений, надоедливого разжевывания. Спрошенный ученик решал пример или задачу от начала до конца. Работал вдумчиво, комментируя решение, которое учитель тут же записывал на доске, на том самом пустом местечке, с краю.

Поразила нас активность детей, удивительный контакт учителя с классом.

— Кто хочет решать дальше?

Взлетают вверх ручонки и слышится, словно выдох:

— Я!..                                                

— Я!..

— Я!..

Нельзя было в этом «я» заподозрить нарушение дисциплины (нарушать ее просто нет времени). То был сигнал преданных сердец: спросите меня, я не подведу, я отвечу лучше всех!.. Лель мастерски управлял детскими эмоциями. Одного похвалит, другому сделает замечание, но ни одного не оставит без внимания.

Шестиклассники, народ почти взрослый, были на уроке более сдержанны. Но и они понимали учителя с полунамека. Три доски одолели за урок. Составляли предложения сложных конструкций, учились отличать союзы от местоимений, расставляли знаки препинания в предложениях с причастными и деепричастными оборотами. Учитель с мелком в руке, слушая учеников, сам вносил исправления в текст, написанный на доске.

Когда ребята уставали, проводилась работа с карточками, по хрестоматии, отгадывали загадки, составляли предложения и снова возвращались к доске.

После уроков собрались в кабинете директора. Лель присаживается на край дивана. Лицо у него бледное, усталое. Спрашиваем Леля, как понравились ему собственные уроки:

— Обыкновенные уроки. Бывают лучше. Бывают хуже.

Сразу чувствуется, что перед нами уже другой Лель, на вопросы отвечает скуповато, о себе говорить стесняется.

— Скажите, Лель Тембулатович, вы считаете метод устной работы с использованием доски основным?

— Да. Сегодня мы ничего не писали в тетрадях. Но я часто провожу уроки, когда мы все время пишем. При выводе четвертной оценки за основу беру письменные работы.

Больше вопросами не докучаем. Сами только что все видели, сами уже многое знаем о нем. Однако остается хотя и шаблонный, но очень нужный вопрос:

— Ваши планы на будущее?

— Через год закончу со своими детьми программу начальной школы, передам их предметникам, а сам поеду в аспирантуру. По методике обучения.

— Не жаль вам будет расставаться с детишками?

Жаль... Но я ведь снова вернусь к ним.

Благодарим Леля, желаем ему хорошего здоровья и успехов.

Мы уезжаем из Каменномостского, увозя в памяти облик замечательного человека, одаренного учителя, одного из лучших сынов маленького горского народа, бывшего до Октября сплошь неграмотным.

Мы едем по дороге, залитой солнцем. Совсем тепло. Горы очистились от снежной изморози, помолодели. В низинах изумрудными шелками переливается трава... Наступает весна.

                                                   В. Грудзинский

Кабардино-Балкарская АССР, п. Каменномостское